Портал концептуальной литературы
Бабки, бабки. В бабках хорошо. В бабках, как в кустах счастья. Еще лучше, когда есть таинство бабок, а тут все делится на два направления, где первое – это познание, а второе – естествознание. Например, ты проверил свои способы урвать что-то на практике, встречаешь товарища, а тот говорит:
- Слышь, как сам?
- Да так, - отвечаешь ты, - сойдет. А ты?
- Да так. Но так, соточку получаю, но это так.
- А….
- Ну это так, братан, оно не всегда.
- Ага…
- Бывает и больше.
Соточников Колян много встречал, соточники часто просили сигарету, ссылаясь то на «деньги забыл», то «карту заблокировали», то «через, слышь, должны перевести, а щас нет, братухе одолжил, отдаст через неделю. Соточники часто добавляли: «ну соточка, это так, по мелочи, бывает и две соточки». Хотя данная версия богатых работяг потрясала, легче от этого не становилось. К зиме надо было поменять резину, но денег не было. В Интернете было много информации о том, что в Москве только ленивый получает меньше соточки. Вован (брат Коляна) развелся – жена очень устала – кругом так много богатых, а Вован получает маленькую зарплату. Синицын Саша, товарищ Вована, еще два года назад развелся – его жена тоже измучилась, видя, какая вокруг легкая жизнь, а у них – старая русская машина. Вообще, вдруг оказалось, что Колян был последним, кто не развелся, хотя и его жена вздыхала, глядя на рекламу, читая в многочисленных блогах о том, что мужики кругом делают по полторы сотки, и если меньше – то это уже не мужик.
Колян поехал на работу в Москву. Работал охранником в школе, там же жил, ночевал в спортзале, на матах. Выходило очень экономно. За еду и перелет до Москвы и обратно платил сам. Платили палтос, 15 уходило туда и сюда, 35 оставалось. В городах за пределами Москвы с общим собирательным названием Мухосранск это считалось очень даже большими деньгами. Ребята иногда спрашивали:
- Ты где?
- Да лучше не спрашивай.
- А чо так?
- Да на Москве.
- Наверное, денег много.
- Миллион.
Ритм, в некотором роде, был убаюкивающим. Ведь бывают места, где платят, например, даже на пятерочку больше, но там надо платить за хату. А один охранник, он до этого жил на такой хате, где была плата за стиральную машину, но так как процесс этот не был автоматизирован, надо было пойти, найти хозяйку, дать ей двести рублей и получить шнур – розетка была специальной, за просто так и не включишь. Пятьдесят рублей стоило взять чайник, но тут была выгода – с одного чайника выходило несколько кружек. Кипятильник использовать было запрещено, но главное, чтобы никто не увидел – но это на случай, что на хате был стукачок. Самое главное, говорил мужичок, что на соседской хате туалет был под замков, по пять рублей. Колян и не знал, верить ему или не верить. Все шло своим чередом, и, казалось, ко всему этому в какой-то момент можно привыкнуть.
Шла зима, приезжал Колян домой раз в месяц.
- Папа хороший, деньги дает, - говорила жена.
Дети радовались.
- А если денег не буду давать? – спрашивал Колян.
- Но ты же будешь давать?
- Я еще резину не менял. Как начну менять, денег не будет.
- А когда ты менял резину?
- Да давно. Да помнишь, с тобой еще ездили.
- Нет, не помню.
К концу зимы Колян решил завязывать. С одной стороны, можно было продолжать ночевать на матах и обедать в школьной столовой. А выходило так -утром он пил свой кофе, потому что в подсобке имелся чайник, обедал за счет школы, а ужинал также за свой счет. Поесть Колян любил, но куда ж без бичпакета? Хотя качество данного изделия год от года снижается, он до сих пор остается надеждой и опорой больших слоев населения. А еще хорошо, если по соседству есть хороший супермаркет, где можно купить много дешевых продуктов.
Если ж включать в рацион, например, колбаску, то надо выбрать колбаску попроще, покрасней, с наличием загустевшей китайской массы «шкурка кур». Съел ты шкурку раз, да съел два, а третий раз эта колбаса уже во сне к тебе приходит.
- Дети там какие-то другие, - сказал Колян, приехав, - они такие же, но они не такие. Они умные, а у нас тупые. То есть, дети везде козлы, и у них козлы, и у нас козлы, но у них козлы умные, а у нас – очень тупые козлы.
И у него спрашивали:
- Почему они козлы?
- Ну дети, они все козлы, - отвечал Колян.
Поговорил он с кумом.
- Чо, как?
- Двадцать тысяч платят, - ответил кум.
Обрадовался Колян – хоть кум про соточку не рассказывает, да и сигареты у него есть. Вроде все по делу. А то в прошлый раз зашли они с женой к ребятам, мол – как дела, ребята пьют пивко и громко галдят, а тут появился Олех.
- О, а ты как? – спросил Колян.
- В Питере?
- И чо по бабкам?
- Восемь-десять.
- Это за сколько?
- В день. Но это зависит от твоих запросов. Может, тебе столько не нужно. Каждый смотрит по себе. Я так тебе скажу – кто ищет, тот всегда найдет.
Работал Олех водителем на «Газели», и, выходило, что и он – соточник. Приехал в провинцию, дает советы как жить, иногда отмечая, что «вы тут сидите, ничего не делаете». Но про это Колян знал. Было бы странным, если бы приехав. Олех рассказал о том, что жизнь не так уж легка, и деньги даются с большим напряжением. Говорил же Олех о том, как ехал он через Россию, и как кругом много богатых машин, много богатых домов, люди живут очень тучно, и только лохам трудно. А в другой раз якобы летел Олех на самолете, а самолеты эти строит Рамзан Кадыров, хороший самолет. «Наши научились, я тебе кричу. В тот раз с Валерой ехали, по всей России трассы ровные, как стекло. Кругом тачки, кругом ништяк, а заехал к нам в городок, дома большие, а видел Мишу – о, братан, вот так прессы бабок достает, шелестит. Молодец, нашел себя.
- А я как иду, - ответил Колян, - постоянно замечаю плохо одетых пенсионеров. Зайдешь в «Пятерочку», какая-нибудь бабушка ходит вдоль рядов, выбирает крупу, смотрит на цену. Видно, что у бабули денег нет, ищет, что подешевле. У тебя видимо, компас свой, Олех. Ты сейчас выйди, отключи компас и осмотрись, поищи глазами пенсионеров. Ты на тачки не смотри. Они все в кредит.
Олех большим спорщиком не был, он все делал по инерции, да и любил присочинить: то «слышь, у меня в Питере есть человечки», то «лично знаю того-то да того-то», включая звезд различной ширины и длины, но это было делом привычным. Подъезжал же и Сёма, Петровский, тоже много говорил про деньги, про «ну соточка, это так», но пиво купил (Колян это подметил) подешевле, рыбу попроще. Сёма тоже, то в Москве был, то «на Красной Поляне взял хату», наконец, любимой темой был приближающийся конец Европы из-за черножопых.
Зима странно вибрировала. В январе установилось тепло, тепло даже немного аномальное – казалось, вот-вот дело пойдет к лету. Потом вибрация это пошла более крутыми подъемами и спадами – ударил мороз, на следующий день снова потеплело, подул ветер, ветер принес снег, и вот, все завалило снегами. В этот же момент и Москву завалило, и это были рекордные снегопады за последние вроде бы сто лет. Коммунальные службы работали чуть ли не всю ночь.
- Интересно, а сколько там платят? – зевая, спросил Колян, лежа в кровати.
- Хочешь пойти снег чистить? – спросила жена.
- Да не, я так.
Снег вскоре стаял, но пришел новый циклон, и вновь все занесло – будто бы весь мир засыпало. Наконец, очнулся, разозлился мороз, все покрыл жесткой ледяной коркой. Машина с утра с трудом заводилась. Сосед на иномарке чувствовал себя гораздо лучше – двигатель запускался удаленно, и лишняя возня не требовалась.
Пошел Колян искать работу, нашел за 22. Ни хорошо, ни плохо, а вариантов других нет. Пошел на встречу одноклассников, ух и разговоров было и про деньги, и про палтосы, и про семедесяточки, и про восьмедесяточки, соточки, и про двухсоточки, а Костя Семенов говорил даже про трехсоточки.
- Ты, да Лопух на Москве, три соточки делает. Чисто так. Бывает и больше.
- А кем он работает? – спросил Колян.
- Водилой.
- Гонишь. Я в Москве работал, палтос с трудом давали.
- Да кому чо.
- Да не свисти. Три соточки. Может, пятнашечку?
- А ты как сам?
- Да никак. Как все.
Отвечал Колян лениво, по медвежьи, а все свои рассказы сводил к разговорам о лишнем весе и о том, что живот мешает завязывать шнурки. Никакой полезной нагрузки в обсуждении денег не было. Напились довольно сильно. Два одноклассника подрались, пытаясь выяснить, кто из них лох. В тот вечер драк было довольно много.
Оказалось, что реальность совсем не одномерна, и есть люди, которые научились хитрить. Юра Щербатый рассказывал: работал он на направлении "правда о жизни в Германии". Писал статьи
- плохая вода в Испании
- черные заселились в дом в Португалии, пока хозяина не было дома, теперь это не твой дом
- из германии бегут в запедрыщенск
- плесень на стенах в домах в европе
- нет отопления в мюнхене
- голодающие берлина
- европка погибла под гнетом зверей
-а кент работал на сше. вешал фотки, якобы он сам живет в сше и страдает и собирается возвращаться:
«Как я ни старался, не могу заработать больше 1800$”, писал он, «работу найти невозможно. Душат. Медицины нет. Пора валить (В Россию)»
Щербатый Коляна ни чем не удивил – платили ему 22 тысячи, но раньше платили больше. Потом его чуть не сократили, а раз не сократили, но вознаградили урезанием зарплаты. Потом произошли рестарт, рестайлинг, смена зоны комфорта, Юру Щербатых сократили, но все, кто знал его профиль, постоянно задавали ему вопросы:
- Юра, а что делать, чтобы не работать?
- Не знаю, - отвечал Юра, - бояру продавай.
- Но вот ты, ты же ничего не делаешь, и деньги капают.
- С чего ты взял, что я ничего не делаю? – удивлялся Юра.
Юра занялся копирайтингом. Платили 30 рублей за тысячу знаков. Он считал так: десять по тысячу – триста рублей. Двадцать – шестьсот. Если работать по графику пятидневной недели, то будет выходить минимальный оклад – но у нас и так многие получают минимальный оклад. Но если стараться больше, то доход можно немного увеличить. А вот обзоры на мобильные телефоны должны стоить дороже, тем более, хотя у нас на почве безденежья почти вся страна подалась симптоматически графоманить, технические темы нравятся далеко не всем. А по сути, нужно поискать иностранное описание данное модели, загнать в переводчик, и вот тебе – готовый материал. Сёма Петровский посоветовал Юре Щербатому выйти из зоны комфорта, не сидеть, делать.
Зима на пару дней сдалась, до весны оставалось два шага. Холода заставляла воробьев искать теплые места. Найдя прореху под крышей, воробьи стали залетать в гараж. Сначала это смешило Коляна и он давал ем хлеб. Однако, всего за неделю подживания воробьи жутко загадили гараж – пришлось открыть ворота и выгонять их метлой. Воробьи чирикали и не хотели улетать.
- Летите к Палычу, - посоветовал им Колян, - у него куры есть. Будет, что поклевать. У меня ничего нет.
Колян поехал по магазинам, но купил гораздо меньше, чем прежде. По дороге он заглох, но это дело лечилась просто – он использовал жидкость для прочистки карбюратора. Уроки американоведения, что шли по радио в перерывах между музыкальными сетами, выглядели вполне умеренно. Рыба подорожала.
Не было моста.
Пащенко на какое-то время забыл даже, как его звали, но отметил, что он и раньше забывал имя. Сегментировались части сознания. Где-то вдали Иванова превращалась в сыр. Чтобы облегчить понимание сути, надо было дозвониться до Ивановой и вернуть ее к жизни, и он знал, что она ответит: О чем это ты?
Но моста теперь точно не было, река передвинулась куда-то вперед, к югу.
- Это все, - сказал он себе.
Одной из проблем является попытка найти себе в двумерном обществе. Не надо искать. Но что тогда делать? Может быть, убивать? А что, если вас насильно сделали обезьяной, но вернуться из обезьян вы не можете? Смириться? Что еще? Убежать? Предлагайте варианты.
Пащенко встал на спуске и смотрел вниз. Мост все же был – его отнесло куда-то вперед, вместе с рекой. На том же месте, где прежде была река, появился залитый водой поселок. Что за поселок? Он много лет видел во сне всю эту катастрофу, но не мог предположить, что все это может случиться наяву. Нужно было спросить у кого-нибудь: так ли все – но никого не было, и он пошел вниз пешком, а как дошел до поселка, оказалось, что тут наставлены какие-то мостки, чтобы не идти вброд. Встретился мужик на лодке. Но о чем его можно было спросить? Ведь ни поселка, ни мужика, еще вчера не было.
Сеня и Коля Горбачёв жили в Дятлово. Колю в детстве называли Михал Сергеевич. Теперь ему было 40 лет, у него до этого было 4 жены, все они теперь отделились, жили сами, ждали, впрочем, как и все русские женщины, чудес. Сене было 35, жена у него была, Тоня с погонялом Сявочка.
В один день Сеня и Коля Горбачёв заработали тыщу рублей в ЖЖ, повесив объявление «Спасение Кошки. Москва». Люди перечислили денег на лечение кошки. Сфотографирован был при этом котёнок Иван Палыча, у него еще было штук пять таких – теперь же предстояло всех их спасти.
Сявочка нажарила котлет, нарезала капусты. Коля Горбачёв сидел возле компьютера в кошачьем сообществе и изображал девушку, у которой болеет кошечка.
-Слы чо, - крикнул он Сявочке.
-Ая! – отозвалась та.
В наших краях такое слово есть «Ая». Его еще переводили как «Аномальное явление», но раньше. Это что-то типа «ась», только заколхозенное смыслами местными. Вообще, ничего великого тут не было, в этой победе. Но факт говорил о многом – на Руси плохо живут только лохи. Умный человек, вот, хотя бы, возжелав забухать, тотчас находит себе способы.
По истории путешествий норвежского исследователя Тура Хейердала можно следить, как менялся мир во второй половине ХХ века. Плавание на плоту «Кон-Тики» через несколько лет после окончания Второй мировой войны – это история о странствии в неведомое. Океан пустынен и чист, главная опасность исходит от стихийных сил. Люди готовы помогать, часто даже безвозмездно. А во время последнего большого плавания экспедиция Хейердала столкнулась с самыми неприятными сторонами цивилизации – всеобщей коммерциализацией, военным противостоянием…
Итак, в ноябре 1977 года известный исследователь Тур Хейердал во главе международной экспедиции отправился в путь на тростниковой лодке «Тигрис», построенной как точная копия древних шумерских судов. Местом старта была деревня Эль-Курна, около которой сливаются великие реки Тигр и Евфрат. Тысячелетия назад здесь существовала одна из древнейших древних цивилизаций Земли, остававшаяся после себя множество загадок.
Рекомендую прочитать — настоящие африканские страсти, любовные интриги и разгадка клубка невероятных событий — все в одном флаконе!
Попробуй, найди тему, когда темы одни и те же. Реальность человека проста, а личностная утонченность зачастую слишком персональна – каждый индивид сам себе кажется микро-богом, но, конечно, бывают и более крупные фигуры – опять же, внутри себя. Экспоненциальный стиль имеет множество ограничений, он напоминает записки парашютиста, который приземлился в очередной раз и увидел вокруг себя привычные контуры. Ничего нового, но старых котов нет. Сеть. Что еще кроме сети?
Джон почему-то вспоминал именно то, как его раскусили именно в Коннектикуте – и ведь хорошо, что все не закончилось тюремным сроком, и Донахью дал ему верное, точное, какое-то бомбометательное определение:
Липкий.
Это б теперь и повторить – Липкий. Джон Подтянул к себе клавиатуру и написал:
Версавия. Главный редактор издательства «Улития».
- Что ж, - сказал он себе, - гробница доблестных — вся земля.
Весь 99-й год он представлялся Пастором и собирал деньги, пока и не произошел акт вскрытия – словно бы взяли и отпаяли горлышко у бутылки с веществом под названием goo. Сила – это понимание того, что люди заняты своими делами, и чем больше дел, тем сильнее автоматизм. Но сильнее всего – дурак, как способ, как средство, как строительный материал для умелых специалистов. Джон, было, решил подвергнуть себя анализу – где же прокололся Пастор? Может быть, червь подточил мостки дороги где-то в процессе прохождения, но между анализом и самоанализом – пропасть. Кислота лишает отваги. Наоборот, движение вперед без оглядки одухотворяет, и здесь ты – первооткрыватель миров и субстанций.
Бабки, бабки. В бабках хорошо. В бабках, как в кустах счастья. Еще лучше, когда есть таинство бабок, а тут все делится на два направления, где первое – это познание, а второе – естествознание. Например, ты проверил свои способы урвать что-то на практике, встречаешь товарища, а тот говорит:
- Слышь, как сам?
- Да так, - отвечаешь ты, - сойдет. А ты?
- Да так. Но так, соточку получаю, но это так.
- А….
- Ну это так, братан, оно не всегда.
- Ага…
- Бывает и больше.
Ближе к новому году Миша С. задумался о дисках. Хотя времена дисков прошли, он пришел в магазин и сделал запрос. Менеджер, включив режим «я дергаюсь», шелестел. Оказалось, что дисков очень много, и почему-то очень много дорогих.
- Братан, не надо дорогие, - с раздражением сказал Миша.
В тот день мелкий снег обозначил толерантность зимы – приходить она не собиралась, но лишь вертела воображаемым хвостом, заставляя машины разгонять сырую грязь. Ёлок почему-то не продавали, говорили, что и не будут продавать – в этом виделся какой-то заговор. Дисков в магазине было полным-полно, покупали их теперь мало, так как, в-основном, пользовались флеш-накопителями. Диски спали в своей пластмассовой грусти.
Снег облагораживает пространство, словно бы воздух осветлился, пройдя через фильтры невидимого духа. Леса родины хранят много необычайного. Металлы, во всем их многообразии, могут находиться в самом разном состоянии, и самое важное из них – это духовное. Стружка это, или мелкий песок, или плавление идей – но, когда идешь ты, радуясь тому, как хорошо метет по всей земле, и как по боку тебе привычные стандарты, ты понимаешь всю силу веществ.
Если ты находишь в лесах Ленинградской области брошенную радиолокационную станцию «Терек», СССР вдруг восстает ото сна, представая пред тобой отдельным вертикально стоящим существом. Он в халате. Это Доктор. Доктор СССР.
Я прочитала лишь одну из них, о второй нынче гудит охочий до скандальных сенсаций рунет. Еще бы, книга с таким названием… О том, что же у нас с головой, по мнению финской радиоведущей Анны-Лены Лаурен, много лет проработавшей в Москве и Петербурге, мы и узнаем из ее книги. И несмотря на прекрасное знание Анной-Леной русского языка, писала она все-таки не на нем, и перевела ее впечатления другая Лена — автор нашего портала Елена Николаева (Тепляшина). Чем мы и хвастаемся.
Вторая книга — совсем другая. Это детектив, написанный новым автором Ларсом Кеплером, хитро закрученный, очень динамичный и изрядно страшный.
Думаю, вы уже догадались, что историю о расследовании, которое проводит «горячий финский парень» сероглазый комиссар Йона, перевела для нас тоже Лена Николаева.