Camera Kunsta

…Три поколения семьи, живущие в романе Михаила Зуева «Грустная песня про Ванчукова» – это три эпохи, в которых формируется характер будущего героя нашего времени. По сути, историческая эпопея и семейная сага, охватывающая период от «большого террора» и «оттепели» до «перестройки» и «лихих 90-х». «Мне захотелось остановить время, вновь вернуться в шестидесятые-семидесятые-восьмидесятые, досконально разобраться с тем, как происходит человеческое взросление, - рассказывает автор в одном из интервью. - Чтобы главный герой был понятен читателю (да и, что тут душой-то кривить, и мне самому), мне пришлось обнажить, вытащить на свет божий его родовые корни, простирающиеся на два семейных поколения назад. От этого сам Ольгерд Ванчуков стал лишь более глубок, более понятен, более убедителен.

Вот сижу я и думаю – а ведь Самиздат (СИ) вполне можно сравнивать с Матрицей – виртуальным миром из одноименного кино. Только в матрице делали люди производили электричество, а на СИ – тексты, думаю, в Матрице, люди вырабатывающие больше электроэнергии, поднимались по виртуальной социальной лестнице – если ты вырабатываешь как батарейка – то ты в Матрице бомж, а если работаешь за Днепрогэс, то становишься типа президентом какой-нибудь виртуальной державы или корпорации. Как в СИ – ты то, что ты пишешь. По идее… Только прослеживается одно существенное различие – в Матрице все-таки есть несколько отрицательные Агенты Матрицы, призванные следить за порядком, а есть еще всякие Пророки, Избранные и другие вредители системы. А на СИ Агентов нет, а вот Пророков и Избранных (кем?) пруд пруди. Каждый пятый – пророк. И он твердо знает, что надо сделать, дабы на бескрайних просторах СИ воцарился мир, покой и железная дисциплина. Но поскольку Избранных много, то Архитектор СИ (он же Мошков), по ходу, плюнул на них и пустил все на самотек. Что теперь творится в СИ, мы все знаем и многие оценивают это не с положительной стороны.

У меня есть брат – Жохан. В детстве его хотели назвать Бонивуром. Он до сих пор сотрясался:

-Что бы было, если бы меня назвали Бонивуром?

Возможно, это было давно. В прошлом году я встретил самого настоящего Бонивура. Это был очень резкий пацан 48 лет, он словно бы старел в обратную сторону, напоминая пену некоего химического соединения. По официалу Бонивур торговал кроссовками и жидкими гвоздями «Хуай – утро Китая».  Еще, вроде бы у него был офис, и там стоял стол, на столе лежали бумаги, компьютер не работал, раз в день в офис заходило один-два клиента, все напоминало шпионские движения.  Гвозди гвоздям – рознь, но это были вещи специальные, продуманные, с какой-то волшебной пользой.

- Знаю, что ты интересуешься, - проговорил Бонивур.

- Ну не то, чтобы сейчас надо, - ответил я, - но я присматриваюсь.

- Знаю, что ты хороший клиент, - отвечал Бонивур.

- Я – так, - ответил я.

- И я так. А ты же знаешь Бекнияза.

- Да.

- Но разве это тот самый Бекнияз?

- Да.

- Значит, ты в теме?

- Да, я в теме.

Насколько мне известно, Бонивуру из легенды вынули сердце. Сейчас это – популярный ход из кинофильмов. Конечно, у этого Бонивура сердце было на месте. Хотя, конечно, и говорят, что сейчас можно вставить тебе муляж с батарейкой и вроде бы будешь жить, и личный ментал озарится технической идеей. Но в этом случае возникают вопросы. Да, очень уж много вопросов.

Добрый день!

Мне всегда хотелось заниматься книгами — читать, писать, раскрашивать, редактировать… я даже переплетным делом какое-то время занималась.
И вот я журналист, редактор, а еще — автор нескольких книг городской прозы.
Самая первая публикация состоялась в сборнике прозы «Свобода совести» в издательстве «Советский писатель». Это был 1991 год — название издательства указывает на уходящую эпоху, а название книги — на приходящую.
Я из тех, кто заточен на постоянное получение знаний, поэтому вслед за Литературным институтом окончила Финансовую академию. А еще меня учила жизнь)))
Художественная литература, научная, экономическая, а также учебники, газеты, журналы — тонны печатной продукции узнали, что такое мой редакторский карандаш.
Побывав на разных ступеньках, от корректора до главреда, я поняла, что самая лучшая должность — независимый автор, и храбро ушла на фриланс.

Начну с цитаты:

«Существует пять уровней – магнит, родной, ровня, нужный и семейник. Это, если коротко, вот что означает. Магнит – человек, влекущий душевно или физически. Родной – это тот, кто живет на той же струне, с кем легко ужиться, гармоничный, свой. Ровня – человек одного с тобой круга, того же социального уровня. Это важно, не правда ли? А то в семьях часто «моя твоя не понимает» – просто потому, что воспитание разное, на разных языках говорят… Кто еще остался? Нужный? Ну, тут то, что обычно называют браком по расчету – когда нужен не сам партнер, а возможности, которые он предлагает. Квартира, деньги, социальный статус. Для кого-то – ребенок. И наконец, семейник – тот, кто хочет и может создать семью. Человек, уже чего-то в жизни достигший, понявший ценность стабильности, которую дают семейные отношения, и потому к ним готовый…»

И не будем говорить о пользе прочтения в оригинале. Поговорим о жанрах и о том, что есть романы-жизнь, а есть – пластиковая курица ы словах. Но второе направление трогать не будем, так как не об этом речь. Роман-жизнь – это когда смысл может быть и экстраполирован, и число точек входа увеличено в двадцать раз, но человек остается человеком, и более этого – это архетип. И здесь я сразу нашел много своего. Я, например, осознавал необходимость существования жанра «роман-водка», однако, для романа-водки нужен и талант, и главное, автор должен жить в соответствии с романом, иначе его порождение будет статуей, сделанной из чего-то не того. Ни металл, ни фарфор-фаянс, и даже не бумага. Так, пыль позорная. Мы же знаем, какие у нас сейчас дела – автор пишет, что он Казанова, а на деле он Рязанский Моисеев, но в итоге нам представлен оформленный в буквы набор чьих-то мыслей. Вот по ходу всего этого я и понял, что роман правилен. О чем он.

Издательство Альпина Нон-фикшн в 2015 году выпустило мировой бестселлер, одну из самых авторитетных книг по сценарному мастерству «Путешествие писателя: Мифологические структуры в литературе и кино» / Writers Journey 3rd edition Кристофера Воглера (Christopher Vogler).

Получилось обо всем сразу – кухонная философия о письменном творчестве Джеральда Брома

Время бестолковых злодеев, которые плохие просто по закону жанра, прошло. Теперь читателю (да и зрителю тоже) предлагают более сложную историю: каждый герой прав по-своему. Вдруг оказывается, что злодей не такой уж и злой. Более того – он разводит кроликов, растит красавицу-дочку и только кажется злым. А на самом деле произошла ужасная нелепица и непонимание.

У каждой стороны – своя правда. Вот только беда в том, что ни один не желает послушать другого. А как часто мы не хотим примерить чужую шкуру на собственные плечи?

Мои литературные наставники, утверждают, что по возвращению из любого путешествия немного меняется слог писателя и манера подачи материала. Ну, вернулся я из Крыма, где пробыл десять дней. Ни слог, ни манера не поменялись –  я не ощущаю, по крайней мере. Может, мало там пробыл или не те посещал достопримечательности?  Мы отдыхали в Судаке – в маленьком крымском городе-курорте. Не хотел я в Крым – далеко ведь! Нельзя было отдохнуть ближе? Нет, закрыты оказались границы разных государств. Ещё я не хотел на юг, потому что кожа загорает у меня не ахти как: краснеет, а потом сразу шелушится, теряя драгоценную шкурку. Бронзовый загар получается с трудом и людям приходится объяснять, что мой загар особый. Благо, что есть социальная сеть и потенциальные «неверующие» могут узреть фотографии прямо с монитора, однако же они предпочитают сначала хорошенько поспорить.

Снова возвращаемся домой, в Омск, отпуск завершился. Жаль, что далеко остались море, приглушенная крымская зелень, бархатный теплый ветер. Больше всего жалеешь, что попрощался навсегда с хорошими приветливыми людьми, с которыми тебя свела судьба в далёком Крыму. Мне часто вспоминаются красивые строчки «Восточной песни» известного в прошлом певца Валерия Ободзинского.

Просил себе другую жену у Бога – допросился. Подала на развод – жду повестку. Бумага на алименты пришла. На двоих детей с меня будут высчитывать 33% – от скромной зарплаты учителя, представляете? Что делать? Не знаю теперь. Просил прощения много раз – не прощает. Слышать не хочет ничего, в упор не видит. А я отец её детей вообще-то, как можно не реагировать на меня? Обидно, конечно. Схорониться бы под спудом ватного одеяла и пролежать там вечность, а сначала наговориться со старыми богемными товарищами, как старина-классик Генри Миллер или выдуманный персонаж Хэнк Муди, которого играл Дэвид Духовны в сериале «Блудливая Калифорния».  

 Развожусь – ни я первый, ни я последний, но всё равно переживаю. Найдёт моим детям отчима – зачем это надо? Угрожает увезти родимых малышей далеко-далеко – на Чукотку, где заработает много денег и купит машину, квартиру и прочие блага.  

А я удивлённо смотрел на знакомых людей, которые находились на грани развода и потом всё же разводились, через боль и страдания, физическую борьбу и моральное противостояние.

Что это? События и вещи, на которых и внимание обращаешь не сразу, а лишь со временем.

Пришли мы, помню, с женой, в гости и видим, как супруг резко разворачивает свою жену в обратную сторону и со злобой выталкивает из дома. Кричит во зле, мол, чтобы ноги твоей здесь не было, шалава… Развод следует за разводом и среди моих знакомых – по прожитию примерно десяти лет совместной жизни. Знакомые сообщают мне, что развёлся один товарищ, переживая сильно, расстался с женой второй, покинул брак третий. Ух, какие страсти! Но только вредные это события, не стимулирующие, – детей жаль. У всех этих людей – один-два ребёнка… Причины разводы я не выяснял, противно, у каждого на сей счёт своя правда найдётся, я уверен.

Вступление

Любое слово – это иероглиф. Иероглифический язык, возможно, предшествует «алфавитному», как первая письменность – последней. Раз так – попробуем подойти к словам, как к иероглифам, оговорив сразу, что смыслов в иероглифе множество, вплоть до того, что предшествует знаку, «втекает» в него, и вытекает, как в Книге перемен. И что смысл всегда есть, и был изначально; то есть отбросим гипотезу о случайности связи знака с тем, что он определяет. Чем дальше в прошлое, тем больше осмысленности в любом языке (проследите, например, историю романской группы через латынь и дальше). Сначала язык теряет окончания, путает тематические гласные, потом забывается смысл исконных слов, и его приходится восполнять заимствованиями, потом связь знака с определяемым действительно становится случайной… для пользователя. То есть той, какую диктует программист, знающий, в чем суть, или придумавший некий эрзац. Форма воссоздается компаративистикой – спасибо ей. Содержание (слова и человека) проверяется сказкой и традицией в последней инстанции. Тем более что те, кто когда-то вкладывал смысл в языки, скажем так, Северного полушария, пользовались именно мифом. Итак, поиграем в слова, раз мы занимаемся ими серьезно.

Борис — личность одиозная и сакраментальная (список эпитетов можно продолжить, главное,чтоб повеличественнее и с интригой). Поэт, лингвист и народный филолог, основатель философского направления стрючкизма как способа защиты семантики слова в условиях высушивания парадигматических связей

Время от времени он появляется на страницах нашего портала, да просто так, чтоб всех встряхнуть, и каждый раз я думаю, прочитывая новые поэтические сроки народного поэта — наверное, литературный вечер, где суровый Борис сам декламирует свои суровые стихи — то еще зрелище, полное чистого удовольствия.
Но пока приходится удовлетворяться (довольствоваться?) тем, что есть. А есть — новая поэма Бориса Суросевова под многозначительным названием «Бубочник».

Слово Черкиа:
С Сашей Ураловым мы знакомы давно, ещё с того времени, когда он был котом. Без шуток, такая вот у Александра прекрасная предыдущая жизнь, вернее, я очень надеюсь, она до сих пор параллельна его человеческой жизни. Указатель же интересует жизнь писательская (вот насчитали уже три жизни). Короткая, но ёмкая информация о ней содержится на знаменитом сайте ФантЛаб, оттуда и перескажем, а уж потом я задам Саше традиционные три вопроса Книгозавра.

Мини-рецензия на роман Казуо Исигуро «Погребённый великан»

Роман-притча Кадзуо Исигуро «Погребенный великан» написан в духе английских романов о рыцарях. Здесь есть драконы, Артур и Мерлин (правда, в качестве воспоминаний и тех, кто оставил нам разгребать … решать все проблемы), эльфы, воины. Герои отправляются в традиционное путешествие, борются с врагами, обращаются друг к другу «сэр».
Это всё уже было. Так чем такая история актуальна в нашем суетливом XXI веке?

Соцсети, что несут людям так много плюсов и минусов, все же являются прекрасным инструментом для мониторинга течений литературной мысли. Учитывая постоянно увеличивающееся поголовье писателей, можно сказать, что – чем дальше в лес, тем больше дров. Оценок много, и некоторые из них, порой, выражают пограничье сути, не добираясь, впрочем, до глубины. А уж советов, что и как делать правильно, больше, чем дырочек в куске сыра (если это только не национальный сырный продукт).

Чем дальше в лес, тем больше дров. Вы пробовали жевать резину? Так вот, о том и речь, потому что резина, претендующая на интеллект, должна быть еще и пищевой, но мы знаем и много других видов резины. Эй, кто-нибудь жевал автомобильную покрышку. Попробуйте.

Роман старенький, писать рецки на него ни у кого, вроде бы, не поднимется рука, а вот вы спросите себя – читали? А я уверен, что почти никто и не читал.

Давайте же разбираться, где тут что.

Продолжить можно с любого эпизода этой картины или фильмы, или жизненной ленты, которая называется писательством. Ах, жар сочинительства, откуда ты берешься? Все ли тут так уж хорошо? Я много размышляю об особенностях систем, систем общественных, условий, которые приводят к возникновению писательского коллапса. Эту мысль нужно сформулировать так: любое явление должно иметь некие рамки. Но что бы тут сказать для наглядности: представим себе, что число производителей еды в один момент увеличилось бы в сто раз. Помимо привычных нам торговых сетей появились бы новые – десятки, сотни новых, кроме этого, все домохозяйки стали бы открывать свои магазины? Как вам такое? Продолжая тему, мы можем нарисовать себе картину необыкновенную: вы решили купить сыр, а сыр кругом. Магазины же, вследствие того, что сыра много, но также и не вследствие этого, а по каким-то прочим причинам, особенно за качеством не следят. Итак, что купить? Ага, а вместо того, чтобы покупать, вы вдруг тоже решаете, что тоже станете производителем.
В случае с продуктами питания все сложнее – они пропадают. Тексты, конечно, продукт долговечный, но что делать, когда производителей больше, чем потребителей, и почему так получилось?

Есть кино особого рода — смотреть его тяжело. Оно не затягивает зрительского внимания, оно требует усилий, как при чтении серьёзного текста. Внимание напрягается на вещах, которые режиссёр сообщает нам, выходя за рамки изображения, за кадр.
Читая Достоевского, заметил, что, как мне кажется, сюжет в его произведениях — не главное. Главное — тот разговор, который он ведёт устами своих персонажей, проясняя и углубляя свою авторскую мысль. Читатель такого текста как свидетель или соучастник ровно настолько, насколько ему удаётся следовать за мыслью Достоевского.

Про негров писалось сколько угодно. Я всегда хотел, чтобы люди видели разницу между сферами: человек, приученный — приученный, причем не по своей воле, к концепту «везде одинаково» — мерит это по шаблону, прежде всего, по наличию машин или по некоторым товарам в супермаркете, что и правда, во многих отраслях жизни выглядит одинаково. Однако, литература имеет много своих уникальных специфик. Я должен сказать, что наша страна – самая литературная в мире уже хотя бы потому, что писателей здесь больше, чем читателей, в разы, и все это вносит свои коррективы в работу сочинителя. Огромен мир литературы, начиная с любителей, продолжая многочисленными абстракциями этой же реальности, переходя и на те слои, где присутствуют толстые журналы, литературная критика и профессиональные читатели.
Но, начиная свой рассказ, я бы хотел, чтобы и те люди, что будут его читать, понимали базис. Надстройка, эмоциональный фон, мечты – все это ни к чему. Начнем с денег.
Я пишу книжки для индийского рынка. Схемы никакой нет – есть товар, есть уважение к цене и минимальная планка, ниже которой нельзя опускаться. Вы, скорее всего, очарованы фильмом Поланского «Призрак» (главный герой фильма зарабатывает на жизнь написанием мемуаров для знаменитостей, он виртуозно владеет пером, но никому не известен). Это правильно. Это – хорошая тема.
Я, впрочем, назову тариф, который многих не удовлетворит: 2000$ за все.

1. Элтон, ты человек достаточно универсальный и работаешь во многих литературных областях. Но кем ты считаешь себя сам? Кто ты в первую очередь: писатель, литературный критик, исследователь-наблюдатель, делающий некие выводы? Или - кто-то еще?

Здесь надо подумать, кто такой ученый? Если брать типовое представление, то я не тяну даже на алхимика. Нынешняя алхимия достаточно проста, потому что все в достаточной степени типизировано. Но, все же, надо смотреть виды состояния.

В центре повествования – судьба Веры, типичная для большинства российских женщин, пытающихся найти свое счастье среди измельчавшего мужского племени. Избранники ее – один другого хуже. А потребность стать матерью сильнее с каждым днем. Может ли не сломаться Вера под натиском жестоких обстоятельств? Может ли выжить Красота в агрессивной среде? Как сложится судьба Веры и есть ли вообще в России место женщине по имени Вера?.. Роман-метафора А. Снегирёва ставит перед нами актуальные вопросы.

Поиск ментальности, скрытых в подсознании образов, поиск любви – основная тема романа Елены Черкиа «Карты мира снов». Мы вновь попадаем в знакомую авторскую атмосферу, наполненную стилизованной энергией, образами, индивидуальными символами, знакомыми нам по другим произведениям писательницы. Впрочем, замысел и эксперимент – вещи не всегда из одного ряда, а потому, нам предстоит открыть нечто совершенно новое.  Кроме того, особенность замысла в том, что вселенная, представленная нам, быть может, скорее открыта, нежели придумана – во всяком случае, так это видится мне.